"На мой взгляд, конфликт возник между Кипеловым и мной и Дубининым по поводу того, что сразу после записи Химеры мы внесли предложение начать работу над новым альбомом. Обычно у нас этот процесс очень надолго растягивается, и поэтому мы хотели пожалеть своих поклонников и самих себя и сделать эту работу не через 3-4 года, а раньше. Кипелов ответил отказом...
Я являюсь тоже фанатом, очень преданным, искренним, некоторых групп, и когда они начинают выпускать альбомы через четыре года, меня это очень сильно раздражает, я очень зол на них за это, я не могу все время покупать сборники или какие-то трибьюты там... И поэтому мне всегда было стыдно перед людьми, которые нас любят и слушают за то, что мы сами выпускаем альбомы очень редко. У нас был перерыв в четыре года, в три… И как раз не по моей вине и не по вине Виталика. Hам всегда хотелось как-то писать больше музыки, потому что она есть и она лежит в компьютере уже годами у него и у меня. Hу сколько можно ждать? Hадо двигаться дальше, а мы стоим на месте".

Алексей Лазовацкий, 2005-09-29
http://bonyfacio.livejournal.com/28852.html
Очень старая история, хотя публикуется впервые.
Однажды я встретился в метро, а точнее на станции Площадь революции с британским премьер-министром Тони Блэром. Дело было давно, он как раз только-только был избран на этот пост, и чуть-ли не первый его забугорный визит был почему-то именно в Москву. Я об этом конечно-же не знал, потому как не смотрел телевизор и тем более не следил за ходом внешнеполитической жизни. Я тупо ехал тусить на Арбат, после общения с кислотными друзьями-рейверами на Театралке. Спустившись вниз по эскалатору, я просто стоял на платформе в ожидании своего поезда. Ничего подозрительного не происходило, кроме того что ожидание длилось не 2-3 минуты, а минут около десяти (теперь всякий раз, когда интервал между поездами зашкаливает за пятую минуту, я судорожно начинаю оглядываться по сторонам). Недалеко от меня стояла пожилая москвичка, которая явно нервничала, видимо опаздывая на свой любимый мексиканский сериал. Кроме нас на платформе не было никого, но и это не показалось мне подозрительным. Мысли не обделяли меня своим визитом никогда, и поэтому я просто стоял и думал о своём, когда со стороны эскалатора послышалась какая-то многолюдная возня, и посреди станции вдруг образовалась куча-мала из журналистов, охранников и каких-то правительственных шишек, которых не было толком видно из-за обилия камер, микрофонов и лысин секьюрити. Как только вся эта процессия двинулась в сторону моей платформы, из тоннеля вдруг выполз абсолютно пустой поезд с распахнутыми дверями.Естественно, я в него без промедления зашел, уж больно сильным было моё желание оказаться на Арбате в тот момент. Как ни странно, толпа эта, проигнорировав все оставшиеся пустые вагоны, и видимо подумав, что, в отличие от них, я знаю куда идти, целиком забилась в мой вагон вместе с камерами, микрофонами и прочей требухой. Бабушка - любительница сериалов, поддавшись стадному чувству, тоже заползла в него-же, и вот такой дружной компанией мы и двинулись в сторону Арбатской. По дороге я успел-таки вникнуть в суть всей этой кутерьмы. Оказалось, что это тот самый молодой аглицкий прай-министер, которому во время его московского визита очень захотелось посмотреть наш андерграунд. В приципе, данная информация меня не особо заинтересовала. Мне больше нравилось наблюдать за работой журналистов и охраны, у которых была явная задача помешать друг другу выполнять свои обязанности. В результате этих движений, оттесняемый, то одними, то другими, я оказался практически рядом с центром всего этого беспредела, и даже мог рукой дотянуться до этого улыбающегося забугорного хмыря, которому, походу, было абсолютно наплевать на окружающих его российских чиновников и вообще эту шумиху вцелом. Но тут на какой-то бешеной скорости мы проехали Арбатскую и заволновался уже я. Совсем не хотелось ехать дальше, перспектива доехать до киевской явно не входила в мои планы. Мне полюбому надо было на Арбат, и, словно услышав мои мольбы, поезд действительно остановился на Смоленской, где случился самый интересный момент из всего этого шоу. Журналисты, как по команде, выбежали из вагона и плотным кольцом окружили дверь, из которой предполагался выход премьера, вслед за ними выбежали все охранники, в задачу которых явно входило отгородить оных от объекта съёмок. И, в результате этих построений, в вагоне осталось только двое человек, это были Тони Блеер и, простите, я. Стоя прямо рядом с ним, я ждал когда он выйдет из вагона, ну а он в свою очередь, вроде как, не замечающий меня, ждал, пока журналисты настроят камеры к его выходу. Конечно в голове у меня в тот момент промелькнуло много мыслей, например, что если бы у меня в руках был ледоруб, или что-нибудь огнестрельное, я мог спокойно остаться в мировой истории, как Ли-Харви Освальд, или Девид Чепмен. Но, слава Богу, ничего такого у меня не оказалось, да и в истории хотелось остаться как-то иначе, поэтому я решил обойтись малой кровью. Я просто подошел к этому дядьке и, улыбнувшись, по английски сказал, что типа как ни странно, но оказывается не так уж и сложно встретить английского премьера в московском метро. На это вечноулыбающийся Блеер, улыбнувшись ещё шире, и ответив, что, мол, типа приезжай к нам, может кого из своих встретишь, пожал мне лапу и в таком положении направился к выходу из вагона. Что было потом, я помню с трудом, потому как приступ тщеславия выдал в мой мозг нереальную дозу адреналина и перед глазами всё поплыло. В памяти остались только вспышки камер и слащавая улыбка Тони Блеера, жмущего мне руку перед несколькими десятками объективов со всего света.
P.S. Тщательно просматривая вечерние новости, я всё-таки, в каком-то из сюжетов увидел, свою кудрявую морду, рядом с улыбающимся во всю пасть, Тони Блеером. Почему-то, я ожидал большего внимания к своей персоне (улыбается)».

Так с улыбкой Алексей и рассказывал эту историю своим знакомым, включая подопечных музыкантов из Арии. Но арийцы юмора ситуации не поняли и возмутились, как мог их директор упустить такой шанс, ниспосланный небесами. Ведь можно было воспользоваться ситуацией и попробовать договориться с Тони Блэром об организации совместного тура Арии и IRON MAIDEN. Двухсторонний культурный обмен, скрепляющий дружбу народов – и все такое. Заголовки на первых полосах газет: «Британский премьер жмет руку директору русской Iron Maiden». Такие перспективы открывались, а Лазовацкий просто сфотографировался и ушел. Арийцы были возмущены, отношения между Арией и ее директором пошли на спад. И в конце концов было решено: «Пусть каждый сам находит дорогу…».

Алексей занялся бизнесом в других сферах, но продолжает с ностальгией вспоминать старые-добрые арийские страницы своей биографии.

Алексей Лазовацкий, 2005-10-11
http://bonyfacio.livejournal.com/29123.html
«Я и Она…
О великая и непотопляемая группа «Ария», я рад что ты была в моей жизни, и что мне посчастливилось оставить свой след в твоей великой истории. Я всегда буду благодарен каждому дню нашего сотрудничества за собственное развитие и полученый в Твоих Университетах жизненый опыт.
Нет, любви друг к другу у нас никогда не было. И вообще, несмотря на долгие пять лет совместной жизни, наши отношения сложно даже было назвать дружескими. Мы были кем угодно, только не друзьями, скорее партнёрами. Не знаю, кем я был для Неё, видимо просто верным слугой. Но для меня Она была какой-то нерукотворной иконой, с чарующей силой волшебного притяжения поработившей мой юный мозг. Я взрослел, вкладывая все свои силы в Её благополучие и развитие.
Мы расстались более шести лет назад, и за это время практически не общались, хотя я всё-таки старался следить за Её довольно драматичной и нелёгкой судьбой. Встретились вновь мы только в прошлую субботу на Её дне рождения. Годы явно не прошли даром и пошли всем на пользу, сильно изменившись, мы всё-таки были рады видеть друг друга в добром здравии. Нахлынувший приступ ностальгии по тем временам давал о себе знать и память невольно возвращала в те годы, когда мы были вместе…».

Алексей Лазовацкий, 2007-07-23
http://bonyfacio.livejournal.com/51503.html
«Из всех Арийцев с Серегой Терентьевым мы общались дольше всего. Он единственный всегда поздравлял меня с днём рождения, даже по прошествии стольких лет. Помню, как я обсмеивал его первый «глазастый» мэрс доперестроечного года выпуска, коим он был горд в те времена, и как мы до последнего сидели в вагонах-ресторанах во времена затяжных гастрольных туров. Помню реанимацию, в которой он оказался после падения со сцены и его первый концерт после выздоровления…».